Упражнение "Перед лицом Божиим". Митрополит Антоний Сурожский

[ картинка ]




Упражнение "Перед лицом Божиим".
Митрополит Антоний Сурожский

Упражнения заключаются в том, чтобы, когда вам нечего делать – ничего не делать и никуда не устремляться. Это кажется очень простым делом, а попробуйте… Вот выдалось пять минут свободного времени. Что вы делаете большей частью? Ерзаете на стуле; перебираете бумаги; смотрите вокруг; складываете и раскладываете книги; перекладываете тетради; смотрите в окно; думаете о том, что будет – то есть, занимаетесь тем, чтобы момент совершенной устойчивости превратить в маленькую бурю. Вместо этого попробуйте ( и это далеко не легкое упражнение), если у вас есть пять минут, когда вам просто, вполне законно нечего делать, – сядьте и не делайте ничего. Сядьте и осознайте: вот я – Петр, Иван – сижу. Вокруг меня тихо, ничего не происходит и нечему происходить, и я – перед лицом Божиим; и побудьте эти какие-то мгновения перед Божиим лицом. Вы увидите, что это далеко не так легко, потому что начнутся кружиться мысли, как мошкара в весенний вечер, по словам Феофана Затворника; какие-то воспоминания начнут подниматься в душе, что-то будет подсказывать: Ах! а я забыл то, и другое, и третье, что надо сделать; тревога начнется, напряжение тела… И вот надо научиться справляться и со своим телом. Надо научиться сесть и расслабиться, сесть так, чтобы не сидеть, будто на угольках, а сидеть, как на стуле или в кресле, “осесть”, добиться покоя телесного, вслушаться в тишину, которая вокруг.

Пришла ко мне старушка, говорит: “Вот уже много лет я занимаюсь постоянно Иисусовой молитвой, и никогда Божьего присутствия ощутить не умела; что же мне делать?” Я ей посоветовал то, что мне казалось очень разумным: обратиться к кому-нибудь, кто умеет молиться. Она мне в ответ: “Да я всех спрашивала, кто знает, и ответа не получила, так я решила вас спросить…” Ну, утешительно было. Я тогда ей сказал по простоте: “Как вы думаете – когда же Богу слово вставить, если вы все время только и делаете, что говорите? Вы бы помолчали перед лицом Божиим”. – “А как это сделать?” Говорю: “Вот утром проснетесь, приберетесь, позавтракаете, уберете свою комнату, а потом сядьте поуютнее перед своей лампадой в комнате и занимайтесь вязанием перед лицом Божиим, только не молитесь , а просто сидите в сознании, что и вы тут, и Бог тут”. Мне вспомнился, по правде сказать, случай из жизни одного католического святого, который был приходским священником и обратился раз к крестьянину, часами сидевшему в церкви. Четок он не перебирал, губы у него не двигались, он просто сидел. И священник его спросил: “Что ты часами делаешь в церкви?” Тот Ответил: “Я на Него гляжу, Он – на меня, и нам так хорошо друг со другом…” Мне вспомнились эти слова, и я подумал: пусть старушечка моя попробует, не будет ли Богу и ей хорошо просто друг со другом и не скажется ли это как-то у нее в сердце сознанием, что Бог тут?

Через некоторое время приходит моя старушечка и говорит: “Знаете что, на самом деле что-то выходит!” Я спросил: “А что именно?” И она рассказала, как она убрала свою комнату, уселась в кресло, начала вязать и впервые после многих лет начала озираться вокруг не для того, чтобы что-то сделать, а просто посмотреть; и впервые после многих лет она увидела свою комнату не как место какой-то отчаянной деятельности, а просто как место покоя, где она живет – светлое, тихое, чистое, привычное, с лампадкой. Тихо стало вокруг, и у нее стало как-то тише в голове; стала вязать и прислушиваться к тому, как звякают спицы по ручкам кресла. От этого еще как-то тише стало в комнате. Так она молчала, и вязала, и радовалась душой на тишину, в которой сидела. А потом эта тишина начала в нее как-то постепенно вливаться. Ей стало тише и тише, телесно, душевно. “А потом, – сказала она, – не знаю, как это объяснить, но я почувствовала, что то молчание, та тишина, которые царствуют вокруг – не просто отсутствие шума, а присутствие какой-то сущностной тишины, и что в сердцевине этой тишины – Бог”.

Вот о чем я думаю как о первом шаге: сядь; утихни; подумай о том, что Бог здесь, что искать Его нигде не нужно, что тебе хорошо с Ним и Ему хорошо с тобой; и просто побудь, сколько можешь.
http://www.mitras.ru/molitva/muzhestvo.htm
Митрополит Сурожский Антоний/ МУЖЕСТВО МОЛИТЬСЯ

 

Спасибо, Елена!Отличное упражнение для каждого момента "ничего неделанья"!

 

Я попробовала. Невероятно трудно не вскакивать и бежать что-то делать, заставляла себя в буквальном смысле сидеть на месте и сконцентрироваться именно на том, что просто спокойно посидеть. Интересно то, что увидела даже то вокруг, что поверхностно не замечала или не обращала внимания. Но в какой-то момент голова каким-то образом оказалась пустой, и было ощущение, как если находишься под водой, когда вода уши заполняет, понимаете? Очень короткий миг, и я реально почувствовала, что не одна. Испугалась. Именно физически стало то ли страшно, то ли тревожно, как буд-то мама сказала "я с тобой дома поговорю", вот такое чувство неприятное, потом отпустило. Но буду пробовать еще.

 

[ Автор ], намасте! Попробуйте прочитать весь текст " Мужество молиться" ( по ссылке)

 

Попробуйте прочитать весь текст " Мужество молиться"

Намасте, Елена Читаю вот сейчас, спасибо!

 

О ЛЮБВИ... АНТОНИЙ СУРОЖСКИЙ
[ картинка ]
В любви есть три стороны.
Мы думаем, будто знаем, что такое любовь, и умеем любить. На самом деле очень часто мы умеем только лакомиться человеческими отношениями. Мы думаем, что любим человека, потому что у нас к нему ласковое чувство, потому что нам с ним хорошо, но любовь — нечто гораздо большее, более требовательное и порой трагичное.

В любви есть три стороны.

Во-первых, человек любящий дает, хочет давать. Но для того, чтобы давать, для того, чтобы давать совершенно, давать, не делая получающему больно, нужно уметь давать. Как часто бывает, что мы даем не по любви, настоящей, самоотверженной, щедрой любви, а потому, что, когда мы даем, в нас нарастает чувство своей значительности, своего величия. Нам кажется, что давать — это один из способов утвердить себя, показать себе самому и другим свою значимость. Но получать от человека на этих условиях — очень больно. Любовь только тогда может давать, когда она забывает о себе.

С другой стороны, в любви надо уметь получать, но получать порой гораздо труднее, чем давать.Мы все знаем, как бывает мучительно получить что-нибудь, испытать благодеяние от человека, которого мы или не любим, или не уважаем, это унизительно, оскорбительно. Мы это видим в детях: когда кто-нибудь ими не любимый, кто-нибудь, в чью любовь они не верят, дает им подарок, им хочется растоптать подарок, потому что он оскорбляет самую глубину их души. И вот для того, чтобы уметь давать и уметь получать, нужно, чтобы любовь дающего была самозабвенной, а получающий любил дающего и верил безусловно в его любовь. Западный подвижник Венсан де Поль, посылая одну из своих монахинь помогать бедным, сказал: «Помни — тебе нужна будет вся любовь, на которую способно твое сердце, для того, чтобы люди могли тебе простить твои благодеяния».

Но даже там, где и давать, и получать — праздник, радость, есть еще одна сторона любви, которую мы забываем.
Это — жертвенность. Не в том смысле, в котором мы обычно о ней думаем: например, что человек, который любит другого, готов на него работать, лишать себя чего-нибудь, чтобы тот получил нужное. Нет, та жертвенность, о которой я говорю, более строга, она относится к чему-то более внутреннему. Она заключается в том, что человек готов по любви к другому отойти в сторону. И это очень важно. Ведь порой бывает так между мужем и женой: они друг друга любят сильно, крепко, ласково, радостно. И один из них ревнует мужа или жену — не по отношению к кому-нибудь, который вот тут, теперь может поставить под вопрос их любовь, а по отношению к прошлому. человек не может начать жить с дня, пусть и очень светлого, встречи с любимым, дорогим. Он должен жить с самого начала своей жизни. И любящий должен принять тайну прошлого как тайну и ее уберечь, ее сохранить, должен допустить, что в прошлом были такие отношения любимого человека, такие события жизни, к которым он не будет причастен, иначе как оберегающей, ласковой, почтительной любовью. И здесь начинается область, которую можно назвать областью веры: веры не только в Бога, а взаимной веры одного человека в другого."
Митрополит Англии и Экзарх Западной Европы.